День добрый всем читателям!

Пустынный порт шведского городка Кальмар сегодня увидел высокие мачты «Штандарта», а это значит, что мы прошли половину пути в Таллинн через темные воды Балтики. Вода в гавани спокойная. Она отражает, практически без искажений, портовые сооружения, доковые краны, маленький заправочный катерок, к которому мы подходим под мотором. После многолюдного шумного Орхуса сложно привыкнуть к этой блаженной тишине. И, пока мы заправляемся топливом и водой, а экипаж радостно предвкушает разграбление городка и прогулки по стенам местного замка, я расскажу вам о том, чем баловал нас Орхус, и как выглядел старт Tall Ship Races..

По прибытии в город, «Штандарт» автоматически стал героем дня вместе с «Гётеборгом», огласив гавань громом пушечных залпов. После чего мы открыли трап, и корабль заполнился любопытствующей публикой. Как только задумаешь выбраться из сумерек кают-компании, как тут же оказываешься в центре неспешного, но постоянного движения людей по палубе, с тебя тут же стягивают треуголку какие-нибудь датские белобрысые дети. Те, что помладше, уже висят на подоле твоей исторической рубахи. В довершение всего кто-нибудь, спускаясь с трапа, осторожно ставит ногу тебе на плечо, и ты окончательно утопаешь в этой огромной праздничной суматохе.

Сочувственно, но не скрывая некоторого торжества, ты оглядываешься на вахтенного у трапа, управляющего этими людскими потоками, и растворяешься в разношерстной моряцко-сухопутной толпе. Этот вихрь, в котором мимо тебя проносятся офицерские фуражки, золотые нашивки на рукавах кителей, испуганные светлые глаза детей, сидящих на плечах у отцов, чалмы, повязанные на головах моряков с оманского корабля и лица, тысячи разных лиц, датчан, туристов, курсантов и матросов с разных кораблей — огромный бурлящий котел.

Каждое лицо ты наблюдаешь меньше секунды, в голове вмиг формируется первое впечатление о человеке, которому никогда не суждено подтвердиться или быть опровергнутым. Вы расходитесь и теряетесь навсегда... или до следующей случайной встречи в каком-нибудь порту.

Как только выбираешься из фестивальной суеты, оказываешься в тихом и очень миловидном городке, с огромным католическим собором на главной площади, с каменными мостовыми, латинским кварталом и приятными улочками (не настолько игрушечными, как в Сондебурге или Эбельтофте). Вышагиваешь по этим улочками как по палубе – в рубахе и треуголке, не задумываясь даже, отчего люди удивленно смотрят на тебя и улыбаются. Стоит только захотеть поговорить с кем-нибудь, как тут же тебя окликают: «Nice hat!» , и через пару минут ты уже попиваешь кофеек с каким-то датским студентом, который взахлеб вещает тебе об особенностях и истории городка, рассказывая то, что не прочитаешь ни в какой tourist info.

Времечко тикает, солнце, совсем уже рыжее, нависает над горизонтом, ты берешь треуголку со стола, лихо надеваешь ее на голову, прощаешься с собеседником и убегаешь на вахту, где бедный вахтенный офицер задумчиво курит на баке, так и не дождавшись смены, чтобы погулять по городу – счастливые матросы разбежались, часов не наблюдая.

В Орхусе нам предстояло много важных и неотложных дел. Все три вечера у нас были двухчасовые приемы на борту, куда стекались важные люди в костюмах, жаждущие хлеба и зрелищ, поэтому камбуз работал целый день, старая вытяжка над плитой стонала и верещала, не в силах изгнать пар и дымок от подгорающей картошки. В двадцать рук доблестный экипаж резал рыбу, хлеб, чистил креветки, фрукты и прочую снедь. 

Надо было видеть, как в последнее утро, перед тем как мы покинули Орхус, оправляясь бороздить Балтику, команда лениво крутила ложки в банке с черной икрой, нехотя доедала хлеб с креветками, заедая это все фруктовым салатом, смиренно выдавливая на порезанные нектарины взбитые сливки… В общем, тяжела была жизнь экипажа «Штандарта» в датском порту.

В каждый из трех вечеров удача преподносила нам приятные сюрпризы. Например, на первый прием, где почетная публика чинно жевала нашу стряпню, к нам на борт зашло четверо музыкантов – ансамбль, играющий какую-то дикую смесь кантри и шанти. К концу второго часа все уже хлопали и пританцовывали: можно считать, что прием удался.

Но хватит о гостях и приемах – были в порту события и повеселей. Начнем, пожалуй, с Crew-парада.

К середине дня желающие поучаствовать приоделись в форменные синие футболочки, раскопали огромный флаг «Штандарта» и отправились к месту сбора экипажей. Все те, кто на «Штандарте» не первый год, отмахивались, говоря, что ничего нового там не будет, более того – я думаю, они были правы. Но тех, кто видел это впервые, зрелище впечатляло своей масштабностью.

Большие толпы и небольшие группки, озаглавленные синими табличками с названиями кораблей и стран, выстраивались на пристани в линию больше километра длиной. Все высотные площадки около причалов были усеяны фотографами, а вся огромная цепь замерла в ожидании сигнала к началу парада. Протрубили старт, и вся разноцветная змея, потряхивая чешуйками – экипажами разных кораблей, отправилась в длинное, на пару миль, шествие по улицам города Орхус. Ограничивая траекторию шествия, в несколько рядов стояли зрители, наперегонки носились репортеры, изящно огибая и просачиваясь между командами.

Со всех сторон доносились кричалки на разных языках, пестрели и трепетали полотнища флагов. Удивительно наблюдать, насколько непохожие люди, насколько разные экипажи бороздят моря на больших парусниках. Впереди нас шли очень смешные добродушные финны, в костюмах быков, медведей и пчел, со скрипкой и какими-то ударными инструментами, пританцовывая, наигрывая финскую польку и потягивая пиво. Позади шествовали поляки, в тельняшках, с офицером в солнцезащитных очках, вечно смеющимся, с польскими флагами, нарисованными на лицах. Через три экипажа впереди от нас – огромным белым прямоугольником вырисовывались курсанты и матросы с «Мира». Все – в выглаженной белоснежной форме, шагающие в ногу, впереди – двое со знаменами, один – с табличкой «Мир». Вокруг этого строя немцы с «Гумбольдта» в зеленых футболках, с крышками от кастрюль, в разноцветных париках –  носятся, кричат, падают на землю и вскакивают снова.

Ни один из матросов с «Мира» и бровью не повел, так чинно они и вышагивали весь парад. Молодым курсантам, наверное, многого стоит не поддаться искушению, не сбиться с маршевого ритма, когда вокруг грохочут африканские барабаны, подвывает финская скрипочка, кричат разбушевавшиеся голландцы во всем оранжевом, прыгая вокруг припаркованной машины, из которой на них глядят испуганные датчанки… Тем не менее, они держатся и шагают, впереди гордо развевается триколор, и тут ты все-таки понимаешь, что значит действительно великая военно-морская держава среди разгула буйной радости вокруг.

Еще одной крупной колонной среди маленьких команд был экипаж «Shabab Oman`a» – темнолицые офицеры в кителях и матросы в длиннополых белых одеждах и чалмах, оркестр с волынками и барабанами в цветных арафатках – поразительные люди, всегда и во всем знающие меру и ценящие красоту и изящество, очень благородные и утонченные, несмотря на внешнюю простоту в общении. После того, как все нескончаемое грохочущее шествие замкнулось вновь на пристани, неподалеку от «Штандарта» и «Гетеборга», площадь заполнилась людьми — огромной толпой моряков, и все хором подпевали шанти за ведущим заключительной части парада.

Садишься тихонько в тени «Гетеборга», на какие-то ящики из-под овощей, сложенные аккуратной стопкой. Пока фотографируешь парад, наматываешь расстояние в десять раз большее, чем то, что прошли его участники. Только нацелишься объективом на какие-нибудь миловидные лица, подтянувшись на фонаре, как трое фотографов повиснут над тобой, загородив камерами весь обзор, спрыгиваешь и бежишь со всех ног, оглядываешься с горочки на все бушующую цветастую реку, текущую по улочкам Орхуса… Это и есть шумная матросская радость и жизнь, бьющая через край – плата за всю серьезную тяжелую работу, что ждет их в море.

Уставший, довольный бредешь с бала на корабль, а тут свой бал – очередной прием – русские народные песни, испанская гитара – ты уже даже не спрашиваешь, кто эти люди, что берегли свои таланты для этого случайного повода, потом вечером вам все равно сидеть вместе и вздыхать о том, что день был тяжел, переглядываться и смеяться, что праздновать устали.

Но событиям нет конца и края, и хочется успеть увидеть все, что происходит, столь стремительно сменяясь одно другим. Через пару часов, вновь в рубахах и треуголках, во главе с Капитаном, мы отправляемся на очередной Crew Party! Рассказывать о нем опять же немного смысла, только чтобы уверить себя в том, что ты это прожил. Огромное четырехэтажное здание, столы, ломящиеся от яств, немного красного и белого вина, сцена и музыка. Ничто не предвещало того, что мы пробудем там пять часов и уйдем нехотя, все начиналось скромно и тихо, напоминая скорее застолье, чем вечеринку. И лишь потом, когда солнце клонилось все ниже и ниже к горизонту, вялые шаги у сцены превратились в танец, охвативший весь первый этаж, вовлекая все новых и новых людей в пляшущую толпу. Не выдержав мрачных взглядов мексиканских офицеров из-под темных фуражек, мы нашей небольшой командой обступили их, за ними в круг влились и бразильцы, потом заиграла сальса, и весь зал пустился в эту бешеную латину, не задумываясь и не вспоминая, умеют ли они ее танцевать. Этот драйв не мог быть бесконечным: первыми сдались музыканты, сложившие инструменты сразу после полуночи, потом медленно разбрелись и моряки по своим кораблям.

Нам было по пути с захмелевшими бразильцами, которые попытались завязать с нами беседу, но из всех языков, что знал каждый из нас, не складывалась ни одного общего, ибо бразильцы честно сказали, что говорят исключительно по-португальски. Так они и шли, убедительно говоря на «portugese», пытаясь нам что-то втолковать. Но единственным интернациональным словом в их горячих словах было слово «amor», и, поскольку «no» звучало бы резко, мы сказали «manãna»*, шагая с причала на борт родного фрегата.

Но manãna у нас было много других забот: день был полон закупочной суеты, обновлением судовых аптечек и прочими важными делами — подготовкой к дальней дороге через всю Балтику. А потом мы проснулись и поняли, что снова есть вахта флагштока, сходящая на берег и, благо, снова есть новоприбывшие, что корабль готов к отходу, и парусник, что был перед нами в очереди на выход из гавани, отшвартовался и набирает ход.

— По местам стоять, к отходу готовиться!

Но это уже другая история.

---

*manãna — завтра.